В
мастерской, где снова начались занятия, Лотрек во
все горло распевал куплеты Брюана. Разногласия
между Кормоном и его учениками усилились.
Назревал бунт. Некоторые ученики (среди них был и
Анкетен) во главе с Эмилем Бернаром, щуплым
юношей с взъерошенными волосами, приехавшим из
Лилля и записавшимся в мастерскую всего год
назад, откровенно критиковали Кормона за
"школьный метод штудировки рисунка". Бернар
призывал всех к мятежу. "То, чему нас учат, ни на
чем не основывается, - категорично заявлял он. -
Кормон? Самозванец, а не художник, - продолжал
Бернар. - Ведь он как учит? Садится поочередно
рядом с каждым учеником и у одного подправляет на
рисунке руку, у другого голову, у третьего - грудь,
без всякой логики объясняя, что вот он, мол, видит
эту модель так и поэтому вы тоже должны видеть
так же… А самым способным он советует лишь
тщательно прорабатывать детали, сглаживать
контуры, приглушать цвет, иными словами -
фальсифицировать… Год спустя вы знаете
меньше, чем знали, поступая к нему". Когда Бернар появился в
мастерской, Лотрек, Анкетен и Тампье сразу же
подружились с ним. Они повели его в Лувр, чтобы
показать полотна Веласкеса, рисунки
Микеланджело и Луки Синьорелли; они сводили его
на улицу Лаффит, в галерею Дюран-Рюэля, и
познакомили с работами импрессионистов. Бернар,
будучи человеком импульсивным и живым,
немедленно присоединился к новаторам. Вместе со
своими друзьями он посмотрел произведения
некоего Сезанна, которые хранил в своей тесной
лавке на улице Клозель, в нижней части Монмартра,
бедный торговец красками папаша Танги, и тут же
заявил, что Сезанн - крупнейший современный
художник.
Хотя Бернара ввели в мир
художников болтливый Тампье и его друзья, он
очень быстро завоевал среди них авторитет.
Начитанный, общительный, обладавший живым и
пытливым умом, он с легкостью разбирался в
различных теориях, развивал их, компилировал и
без конца пересматривал. Его суждения были
безапелляционны, и он подкреплял их тысячами
аргументов. Слава, гений - вот его любимые слова.
Искусство было для него святыней, и к своему
призванию, которому он отдавал всего себя
наперекор воле родителей, он относился как к
посвящению в церковный сан. Путь из Аньера, где он
жил, в Париж Бернар проделывал пешком и тем не
менее всегда приходил в мастерскую первым. Он был
религиозен, даже склонен к мистике, ненавидел
атмосферу мастерской Кормона; грубые и пошлые
разговоры, которые велись там, резали ему ухо.
"Как будто тебя оскорбляют", - говорил он. В
один из вечеров Анкетен уговорил Бернара пойти в
"Мирлитон", и тот ушел оттуда "в ужасе",
с отвращением к "нездоровому психозу",
царившему там.
Лотрек не очень
прислушивался к тому, что говорил Бернар. Гораздо
больше его интересовало лицо друга. Он попросил
Бернара попозировать ему. За двадцать сеансов он
написал великолепный портрет Бернара, тонко
передав психологию художника, его серьезный и
непримиримый характер, решительный взгляд его
маленьких, слегка раскосых глаз.
Лотреку нелегко дался этот портрет. Он никак не
мог "удачно согласовать цвет фона с лицом".
По материалам книги
А.Перрюшо "Жизнь Тулуз-Лотрека"/ Пер. с франц.
И.Эренбург. - М.: ОАО Издательство "Радуга",
2001. - 272 с., с илл. Книга на
ОЗОНе
|