"...
С 12 августа весь Париж только и говорит, что о
труппе испанских танцоров из мадридского
королевского театра, показывающей на сцене
Ипподрома андалузский балет "Севильский
цирюльник". Упустить такую великолепную
оказию было бы попросту глупо. Весьма вероятно,
что и Бодлер настоятельно советовал ею
воспользоваться. Художник вступает в переговоры
с руководителем труппы, первым bailarin доном
Мариано Кампруби; тот разрешает своим
танцовщикам и танцовщицам - а среди них
прославленная звезда Лола из Валенсии -
позировать Мане. Так как мастерская на улице Гюйо
для этой работы явно неудобна - расположена она
вдали от центра и не слишком велика, - труппе
предложено собраться в просторном ателье
Альфреда Стевенса. В течение нескольких недель
Мане занят напряженной работой, и вот одно за
другим возникают несколько полотен:
"Испанский балет", два портрета - один
изображает Мариано Кампруби, другой,особенно
удавшийся, - Лолу из Валенсии в белой мантилье и
узорчатой basquina; искренне восхищенный Бодлер
вскоре назовет его "превосходным". Поэт
сочиняет четверостишие в расчете на то, что оно
будет фигурировать в качестве надписи на
картине, однако сделано это не было:
Среди стольких красавиц, доступных исканьям,
Колебания в сердце возможны, друзья.
Но в Лола де Валанс не увидеть нельзя
Чар сокровища с розово-черным мерцаньем.
Так ли хороша Лола? Может
быть, когда увлечена неистовым порывом танца,
когда движение, музыка и ритм полностью ее
преображают. Но в моменты отдыха она далеко не
обольстительна - эта коренастая, мускулистая,
даже мужеподобная женщина с малоподвижным лицом:
густые брови, тяжелые веки, большой нависающий
над губами нос, толстые губы. Впрочем, это не так
уж и важно. Ханжество того времени обладало
изощренным на двусмысленности воображением.
Как только четверостишие
Бодлера будет опубликовано, кое-кто тут же
захочет исказить его смысл. "Сокровище с
розово-черным мерцаньем" объявят из ряда вон
выходящей гривуазностью. Впоследствии при
издании сборника "Книга обломков" (1866)
потребовалось "примечание издателя",
написанное самим Бодлером: "К Музе г-на Шарля
Бодлера настолько принято относиться с
подозрением, что нашлись критики, которые
углядели какой-то непристойный смысл в словах
"сокровище с розово-черным...". Мы же считаем,
что поэт просто-напросто хотел сказать, что
красота сумрачная и шаловливая наводит на мысль
и о "розовом" и о "черном"
одновременно."
***
То, что Мане искал в
спектаклях испанских гастролеров, раскрылось
ему не в массовой сцене, но в явлении отдельного
гером: такого, как "Лола из Валенсии". Здесь
же рушатся все преграды, и художник будто
остается один на один с горделиво взирающей на
него народной плясуньей - отнюдь не прекрасной с
точки зрения европейца, зато раскованной, пылкой,
чувственной, дразнящей и вызывающей в своей
естественности (что особенно задело зрителей).
Здесь расцветают жаркие краски, навеянные не
живописными ассоциациями, но красотой жизни,
яркой броскостью национального костюма и тем
внутренним горением, которое исходит от Лолы,
готовой выйти из-за кулис на сцену.
Сравнение "Лолы" с "Уличной
певицей" (созданной в том же году)
показывает, какую огромную ценность имел для
Мане психологический, эмоциональный анализ
образа. Быть может, "Певица" и более цельное
по живописи произведение, но ведь ее палитра
вторит настроению одиночества и печали,
схваченному чутким художником. Тогда как в
"Лоле" цвет дробится, орнаментирует,
перетекает, будто эхо мажорного возбуждения,
разгорающегося сейчас в молодой испанке."
По материалам
книги А.Перрюшо "Эдуард Мане" и послесловия
М.Прокофьевой. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб. 2000. - 400
с., 16 с. ил.
Книга
на ОЗОНе
|