"1876
год. Мане целиком поглощен мыслями о
приближающемся Салоне. Возможно, образ из
современной жизни (он намерен его представить в
этом году на суд жюри) - туалет дамы полусвета -
навеян интимной связью с Мери Лоран. Как бы то ни
было, натурщицей была не она, а другая знаменитая
кокотка, Генриэтта Хаузер, любовница принца
Оранского. Он пишет ее в галантном дезабийе - на
ней корсет из голубого атласа и белая муслиновая
сорочка. Выгибая талию, она подкрашивает свою
задорно-вызывающую физиономию, тогда как позади,
в некотором отдалении, с чувством собственного
достоинства ожидает некий господин, сидящий на
канапе в вечернем костюме, в цилиндре, с тростью в
руке. Без опыта, полученного в Аржантейе и
Венеции, Мане не смог бы выполнить такую светлую
живопись. Но если Мане дает таким образом
понять, что он великолепно воспринял урок
импрессионизма, то с еще большей очевидностью он
подчеркивает, что урок этот он тут же
ассимилировал и претворил применительно к
своему собственному методу, подчинил своей
привязанности к форме. Отсюда, очевидно, и его
резкая реакция, когда ему пытаются навязать
звание импрессиониста.
В ноябре, все еще работая над
этой картиной (она будет закончена только к
январю 1877 года), Мане читает в печатающемся "с
продолжением" романе Золя "Западня" - о
нем спорит весь Париж - историю девицы легкого
поведения по имени Нана. Это имя - кстати,
достаточно распространенное среди девиц такого
сорта - Мане и избрал в качестве названия своей
картины.
Помимо "Нана", он пошлет
в Салон еще портрет известного баритона Фора в
роли Гамлета. Отбор картин продуман очень
основательно: он решил зарекомендовать себя
художником умеренным и сразу же пресечь
возможную недоброжелательность жюри. Никаких
картин на пленэре в духе "Аржантейя" или
"Стирки", просто портрет, лишенный даже
намеков на революционные поиски, а еще жанровая
сцена. Последняя, не будь она так виртуозна по
живописи, могла восприниматься с оттенком
анекдота. Что же, Мане опять заблуждается: если
жюри и примет портрет Фора, то "Нана"
обречена на изгнание. За что? Но ведь это так
просто, посудите сами: за аморальность.
Обнаженная натура - сделайте одолжение, но не
полураздетая! Дезабийе - это же непристойно! И
точно г-ну Мане мало полураздетой особы, так он
написал еще и мужчину во фраке позади нее. Это уже
порнография. Предлог слишком хорош, чтобы жюри не
ухватилось за него.
Выведенный из себя Мане
немедленно выставляет "Нана" в витрине
галереи на бульваре Капуцинок. Нана! Шлюха Нана!
При виде этой "натуралистической" сценки
(слово, введенное в моду Золя) ханжи отводят
глаза. Еще немного - и витрину галереи разнесут
вдребезги.
По правде говоря, в 1877 году
Париж находится в сильнейшем возбуждении.
"Западня", появившаяся на прилавках
магазинов в феврале, мгновенно превращает Золя в
самого известного и самогопроклинаемого
современного романиста; старый Гюго гремит с
высот своего Олимпа: "После нечистоплотности
он перешел к непристойности; я вижу бездну,
глубины которой измерить мне не дано".
Импрессионисты в третий раз устроили свою
выставку и навлекли на себя вспыхнувшее с новой
силой негодование..."
По материалам
книги А.Перрюшо "Эдуард Мане"./ Пер. с фр.,
послесл. М.Прокофьевой. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб.
2000. - 400 с., 16 с. ил.
Книга
на ОЗОНе
|