"Как-то
в сентябре 1869 года, когда Мане все еще бился над портретом Эвы Гонсалес, Берта Моризо появилась в квартире на
улице С.-Петербург и устроилась на диване в
гостиной в своем белом муслиновом платье
свободного покроя, перехваченном в талии черным
поясом. Мане в порыве вдохновения хватает перо и
бумагу и за одну минуту набрасывает очертания
нового портрета Берты. Вскоре портрет будет
перенесен на холст и не потребует от художника ни
сорока, ни двадцати пяти, ни даже десяти сеансов.
Берта отдыхает в чуть мечтательной позе, положив
руки на подушки, полураскинувшись на софе; ее
черные локоны по диагонали падают на белый
корсаж. Взор задумчив и словно погружен в
печальные мечты. Все в этом полотне неподвижно,
преисполнено молчанием, жизнь в нем словно
приостановилась. Чувственность, мощная и словно
приглушенная, будто наполняет девственную
белизну ткани платья. Это полотно мастера - и
признание мужчины.
Вскоре, несколько
смягчившись, Берта пишет Эдме: "Супруги Мане
заходили к нам во вторник вечером. Заглянули в
мастерскую. К великому моему изумлению и радости,
я получила самые высокие похвалы; по-видимому,
это сделано и вправду удачнее, чем у Эвы Гонсалес.
Вряд ли тут можно ошибаться - ведь Мане очень
искренен; я убеждена, что ему это в самом деле
понравилось. Вот только не могу забыть, что
говорит Фантен: "Ему всегда нравится живопись
тех, кого он любит".
Этот портрет Берты Моризо
получил название "Отдых"; и Мане поступил бы
весьма благоразумно, включив его в число тех двух
картин, которые пошлет в Салон. Вторым будет
"Урок музыки" - написанная осенью
композиция, где изображен Закари Астрюк,
аккомпанирующий на гитаре молодой женщине. Но
нет! Если у Мане и было мгновение, когда он
полагал, что следует послать в Салон "Отдых",
то вскоре он передумал и больше уже не оступал от
намерения экспонировать там портрет Эвы,
стоящий ему таких усилий. Почему? Быть может, он
опасался, что "Отдых" выдаст его, что полотно
это явственно обнаружит - и в первую очередь
перед ним самим и Бертой - их скрытые чувства?
Мане, художник, которому постоянно сопутствуют
скандалы (о мирская ирония!), в противоположность
тому, что о нем думают, человек бесконечно
осторожный и более всего опасающийся
обнародовать интимные стороны своей жизни и
своего искусства. И даже - как знать? - не
преследовало ли стремление выставить именно
портрет Эвы Гонсалес (сейчас - перед лицом
близких, Берты, перед самим собой, наконец, а
завтра - перед лицом Салона) цели отвлечь,
переключить внимание, сбить с толку, пресечь
какие бы то ни было сплетни. Как удивились бы те,
кто считал, что отлично знает этого будто бы
предельно открытого и чистосердечного человека,
если бы они могли почувствовать, как это
чистосердечие сплетается с расчетами и
осторожничанием.
Только в 1873 году Мане решится
экспонировать "Отдых" в Салоне. Разговоры о
грядущей помолвке Берты и Эжена Мане делают
подобный шаг вполне безопасным. Однако
"Отдых" не будет иметь успеха, в отличие от "Кружки
пива", которую Мане тоже будет
выставлять в этом Салоне. "Отдых" охотно
сравнивают с "Кружкой пива", чтобы
подчеркнуть, как остепенился художник.
"Отдых" - ну посудите сами, это ведь та же
самая мазня, создатель "Олимпии" ею
пользовался еще вчера. "Эта живопись относится
к тому времени, когда г-н Мане довольствовался
малым", - пишет Кастаньяри. И успех "Кружки
пива", столь полно отвечающий постоянным
желаниям Мане, радует его меньше, чем можно
предположить... "
По материалам
книги А.Перрюшо "Эдуард Мане"./ Пер. с фр.,
послесл. М.Прокофьевой. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб.
2000. - 400 с., 16 с. ил.
Книга
на ОЗОНе
|