Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Из воспоминаний
Жана Ренуара, сына художника:
"... В наших
разговорах постоянно всплывало имя Поля
Дюран-Рюэля. "Папаша Дюран" не боялся риска;
"папаша Дюран" великий путешественник;
"папаша Дюран" ханжа. Все это Ренуар
подтверждал. "Нам был нужен реакционер, чтобы
отстаивать нашу живопись, которую
"салонники" называли революционной. Его, во
всяком случае, не стали бы расстреливать заодно с
коммунарами!" Однако чаще всего он говорил:
"Папаша Дюран славный старик!" Затем в его
жизнь вошли Воллар и Бернхаймы, берлинский
Кассирер и другие крупные торговцы, более
озабоченные распространением живописи, в
которую они верили, чем заработком. Первым был
Дюран -Рюэль. "Без него мы бы не выжили".
Говоря об этом, Ренуар думал не о жизни искусства,
а о собственном бренном существовании.
"Энтузиазм, разумеется, хорошая штука, но им не
набьешь брюхо!" Я припирал отца к стене: "Ты
хочешь сказать, что без Дюран-Рюэля перестал бы
писать?" - "Вовсе нет, - следовал раздраженный
ответ, - я лишь подчеркиваю, что без него овсянку
ели бы еще реже". В период этих бесед я был еще
слишком молод, чтобы оценить юмор его
высказываний. Ныне, при одной мысли, что Ренуар
мог бы отказаться от живописи, мне становится
смешно. Он настаивал, перескакивая на другое,
чтобы лучше подтвердить свою мысль. "Во время
Всемирной выставки 1855 года Дюран-Рюэлю не было
двадцати пяти лет, а он защищал Делакруа
наперекор императору, который любил одного
Винтерхальтера".
|
"Портрет Дюран-Рюэля".
1910 г.
Холст, масло.
Частное собрание, Париж. |
Дюран-Рюэль встал на
сторону "непримиримых" с их первых шагов.
"Хитрец был дальновиден и заранее угадал то,
что было в них дельного. Он, мне кажется, искренне
любил нашу живопись, особенно Моне". Дюран
организовал несколько выставок картин новой
школы в своей галерее на улице Лепелетье.
Импрессионисты
отлично знали, что единственным крупным
коммерсантом, способным постоять за их живопись,
был Дюран- Рюэль. Мой практичный отец добавлял,
что он, вероятно, был единственным, кто
интересовался ими. Сложившуюся ситуацию можно
было выразить в нескольких словах: либо
предоставить защитнику своего рода монополию,
либо продолжать рыскать за покупателями, со
всеми неизбежными разочарованиями, присущими
профессии посредника. Ренуар понимал, что первый,
впрочем, неизбежный выход открывал дверь
спекуляции. Мужество такого смелого торговца,
как Дюран-Рюэль, неизбежно делало его
спекулянтом. Не предпринял ли он десять лет тому
назад попытку скупить все картины Теодора Руссо?
При новой системе монополизировавшие товар
маршаны могли по своему желанию повышать или
снижать на него цены. Чтобы влиять на рынок, было
достаточно открыть или закрыть шлюзы. И кто
знает? Возможно, любители начнут покупать
картины ради выгодного дела, а не с тем, чтобы
повесить их в столовой для собственного
удовольствия. "Что из этого? - возражал Моне. -
Не важнее ли всего продолжать наши поиски?"
Впрочем, аргументы за и против расстрачивались
впустую. Система уже входила в силу, и именно Полю
Дюран-Рюэлю было суждено вдохнуть в нее
творческие силы, о существовании которых и не
догадывались. Он стал изобретателем новой
профессии. Его коммерческий гений вкупе с
творческим гением художников придал Парижу
артистический блеск, непревзойденный со времени
итальянского Ренессанса..."
По материалам из
книги:
Жан Ренуар. "Огюст Ренуар".
Ростов-на-Дону: изд-во "Феникс", 1997. - 416 с.