Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Открытие своей выставки на
улице Лаффит дивизионисты решили отметить
праздничным ужином в Бельвиле. К Сёра, Синьяку,
отцу и сыну Писсарро присоединились Гоген и
Гийомен; приглашены были и несколько
литераторов, в том числе Гюстав Кан. Группа
друзей отправилась туда на империале омнибуса со
сквера дез-Ар-э-Метье. Ужин был организован в саду
одного из ресторанов, под гирляндами,
развешенными между деревьями и освещёнными
фонариками. Это был воскресный вечер, ещё
наполненный дневной жарой. Мимо проходили,
обнявшись, парочки. Светлые платья девушек
образовывали яркие пятна в темноте. Из ближайших
кабачков доносилась музыка. Это бы момент
всеобщей расслабленности. Но могли ли художники
забыть о своих обязанностях? Гоген, слегка
озадаченный шумихой вокруг дивизионизма,
размышлял над тем, что же такое "маленькая
точка". Его собственный путь был другим, он это
чувствовал, хотя окаменелость персонажей
"Гранд-Жатт", ощущение остановленного
времени, которое возникало перед полотнами Сёра,
не могли не совпадать с некоторыми его
навязчивыми идеями. Впрочем, он передал Сёра
текст одного турецкого поэта, умершего в начале
века, Вехби Мохамед Зунбул-заде, представляющий
собой ряд советов живописного порядка, который
обоим мог дать богатую пищу для размышлений. Во
всяком случае, Сёра поспешил снять копию с
трактата - "текста Гогена", как он говорил, - и
даже отметил в нём некоторые пассажи:
"Ищите гармонию, а не противопоставление,
согласие, а не столкновение…
Пусть всё у вас дышит спокойствием и душевным
покоем.
Избегайте также поз в движении. Каждый из ваших
персонажей должен пребывать в статическом
состоянии.
Изображая казнь Окрая, Умра не поднял саблю
палача, не придал Кла-Хамуду угрожающего жеста,
не исказил конвульсиями образ матери мученика;
на лбу сидящего на своём троне султана морщины
гнева, палач смотрит на Окрая, как на жертву,
внушающую ему жалость, безутешное горе матери,
опирающейся на столб, выражено тем, что её
оставляют силы и её тело оседает вниз.
Таким образом, можно провести целый час перед
этой сценой, которая более трагична в своём
спокойствии, чем та, где неестественные позы
заставили бы зрителя уже через минуту
презрительно улыбнуться.
Работайте над силуэтом каждого предмета; чистота
контура - это достояние руки, отнять которое не
может никакое колебание воли" (Здесь мы
воспроизводим текст в том виде, в каком он был
опубликован мадам Жинетт Кашен-Синьяк ("Леттр
франсэз", 7 января 1954 г.; он слегка отличается от
варианта, воспроизведённого Гогеном в "До и
после". Именно там мадам Жинетт Кашен-Синьяк
установила авторство этого текста).
Как и Гийомен, Гоген
намеревался примкнуть к дивизионистам на
следующей выставке независимых, о которой уже
начали говорить; она должна была открыться в
конце лета. Но вскоре обнаружатся теоретические
разногласия между Гогеном и дивизионистами, а их
отношения ухудшатся.
Выставка на улице Лаффит в
итоге привлекла к себе так мало посетителей, что
сумма, вырученная от продажи билетов, не могла
покрыть всех расходов. Оставался неоплаченным
ещё один счёт, предмет споров и ссор. Между
участниками выставки возникла натянутость. Она
усугублялась завистью, до той поры таившейся под
спудом, а теперь вдруг бурно выплеснувшейся
наружу в связи со статьёй Фенеона в журнале
"Вог".
Фенеон осмелился сказать,
что дивизионизм находится в авангарде движения
импрессионизма, и это вызвало возмущение как
Гийомена, так и Гогена. "Гийомен тихонько меня
ненавидит", - написал Сёра Синьяку, уехавшему в
Лез-Андели. Однажды вечером, в середине июня, Сёра
повстречал в пивной Ветцеля на улице Обер
Гийомена, который с негодованием упрекнул его в
том, что он "ведёт себя как Раффаэлли"
(Раффаэлли, протеже Дега, любил теоретизировать;
за два года до этого он опубликовал фрагменты
"Философии современного искусства"). Фенеон
причислил Дюбуа-Пилье к новаторам, поэтому
рассерженный Гийомен бросил своему младшему
товарищу: "Ни Дюбуа-Пилье, ни вы, ни Синьяк не
являетесь авангардом импрессионизма". Так,
значит, им были старшие?! "Очевидно, надо
уважать возраст, - комментировал Сёра. - Я
поскорее замолчал и уткнулся в газету… Гийомена,
наверное, завёл Гоген, он это умеет".
13 июня вышла статья Фенеона;
выставка закрылась 15-го; 16 июня художники сняли
со стен свои картины и расстались друг с другом,
"вернее, разбежались во все стороны, как
трусы", - писал Сёра. Для последней в ряду
выставок, которые в течение двенадцати лет
служили вехами в истории импрессионизма, такой
финал, разумеется, был печальным, но в то же время
и достаточно символичным. Через два дня, 18 июня,
произошло событие - вернее, недоразумение, -из-за
которого художники окончательно разошлись.
В ту пятницу, вечером 18-го числа, Сёра узнал от
Писсарро в кафе "Новые Афины", что Гоген
проник в мастерскую Синьяка, чтобы порисовать, и
собирался вернуться туда на другой день. Этот
"поступок" взволновал обоих; они
действительно не знали, что Гогену такую
возможность любезно предоставил сам Синьяк.
Писсарро, и так уже настороженно относившийся к
Гогену, считал, что тот позволил себе
"бесцеремонность матроса". В субботу Сёра
предупредил об этом Синьяка и дал распоряжение
консьержу своего друга никого не пускать в его
мастерскую. Взбешённый Гоген направил Синьяку
ядовитое письмо: "Я человек невоспитанный и
неделикатный; вы поистине проявили редкую
доброту, приняв с моей стороны подобную
бесцеремонность. Именно так сказал мсье Сёра
Писсарро и Гийомену… Как художник я могу
испытывать колебания и быть недостаточно
сведущим, но как человек светский я никому не
позволю грубо обходиться со мной". Истина в
конце концов восторжествует, но слишком поздно,
чтобы пересмотреть вконец подорванные
отношения. Ни Гоген, ни Гийомен не примут участия
в выставке независимых. А дивизионизм станет для
Гогена предметом саркастических высказываний.
По материалам
книги А.Перрюшо "Жизнь Сёра"./ Пер. с фр.
Г.Генниса. - М.: ОАО Издательство "Радуга", 2001.
- 184 с., с илл.
Книга
на ОЗОНе
