Импрессионизм в сети
Жорж Сёра
"Канкан"
Жорж Сёра: коллекция
Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
"Канкан". 1889-1890 гг.
Холст, масло. 171,5х140,5 см.
Музей Креллер-Мюллер, Оттерло.Сёра снова погружается в работу, если только можно считать, что он её прерывал. На следующей выставке независимых - благодаря деятельному участию Вальтона она состоится весной 1890 года - он намерен показать полотно, в котором разрабатывает новую для него тему движения. И какого движения! Самого что ни на есть стремительного, передаваемого в неистовости тех кадрилей и канканов, ради которых на Монмартр стекаются толпы жуиров.
После открытия в начале октября "Мулен Руж" за кадрилями утвердилась ослепительная и громкая слава. Звёзды "Мулен" - Ла Гулю, Валентин Бескостный, Грий д'Эгу - были настоящими знаменитостями. И хотя "модернизм" подобной танцевальной сцены не безразличен Сёра, он прежде всего видел в этом сюжете возможность продемонстрировать, что его метод способен передать движение ничуть не хуже, чем состояние покоя.
Сёра не посещал "Мулен Руж". Его почти не интересовали звёзды кадрилей. В расположенном поблизости от его дома монмартрском кабачке "Концерт Старого света" каждую неделю выступали танцовщицы и танцоры из "Элизе-Монмартр". Атмосфера в этом низкопробном кабаре, плохо освещённом, сыроватом, с тошнотворными запахами, была скорее зловещей. Но здесь Сёра нашёл то, что искал. Две танцовщицы: Коксинель и Ла Узард - и два танцора: Л'Артийёр и Блондине - послужат ему в качестве моделей.
Художник с увлечением берётся за композицию "Канкан". Полотну предшествовали два крокетона и этюд довольно большого размера. Сёра не только не замедляет темпа работы, но, напротив, кажется, наращивает его. Творческий подъём художника никогда не спадал.
Чтобы запечатлеть движение, он разрабатывает необычайно сложный "механизм", вписывая изогнутые и прямые линии в композицию, где благодаря безупречной геометрии для каждого, даже самого незначительного, элемента определено его место. На первом плане, ниже сцены кафе-концерта, находятся музыканты и один зритель. В глубине на сцене четыре танцора, - с высоко поднятой правой ногой.Однако усилия Сёра направлены не только на то, чтобы передать движение. Он хочет - и это тоже новшество - выразить атмосферу веселья, веселья деланного, как и положено для такого мотива.
Ощущения подобного веселья, столь чуждого его натуре, художник достигает посредством выбора линий и цветов. Но к этому добавляется и определённая доля юмора. Стилизация, к которой стремится художник и которая позволяет ему безошибочно создавать декоративные эффекты, также усиливает карикатурность изображаемого. Сёра не лишён чувства юмора, хотя он редко извлекал из этого пользу. Разве не проникнут юмором его "Гранд-Жатт" (достаточно вспомнить обезьянку с длинным хвостом, которую держит на поводке женщина, или трубача)? Теперь же, позволяя себе большую свободу, он создаёт иронически окрашенной образ зрителя с профилем жирного поросёнка на первом плане, подчёркивает слащавое личико первой танцовщицы, щегольскую позу танцора ,который выгибается за её спиной, усиливает нелепость женских бантов или задравшихся в стремительном порыве танца фалд фрака.
В этой картине угадывает влияние с уважением относившегося к Сёра художника-плакатиста Жюля Шере, чья большая выставка как раз открылась в декабре в Париже. Случайно ли это совпадение?.. Тогда же Сёра в первый и последний раз выступил в роли иллюстратора. Он нарисовал обложку к роману Виктора Жоза "Дамский угодник". Этот писатель польского происхождения - настоящее его имя Виктор Добрский, - автор лёгких, пользующихся спросом книг, несомненно, обладал даром подбирать иллюстраторов для своих романов, делая их причастными к судьбе своих опусов. После Сёра он обратился к Тулуз-Лотреку и Боннару: его "Королева радости" будет выпущена в свет с афишей первого и под обложкой второго.
Не позволяя себе ни малейшей передышки, поглощённый осуществлением своей задачи, откладывая кисти лишь глубокой ночью, и с каждым разом всё позднее, Сёра без устали продолжал работать над картиной, будто его подгоняла необходимость побыстрее её закончить, представить последнее доказательство универсальности своего метода, будто близость цели вдруг распалила его до крайности, повергла в лихорадочное состояние, побуждая трудиться с удвоенной энергией. Если только… Если только в душе художника не шевельнулось предчувствие, если только некий тревожный голос не стал нашёптывать ему знакомые каждому слова - предупреждение Екклесиаста: "Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости".
Предельное умственное напряжение не позволяет ему внимательно прислушиваться к гудению людского роя вокруг него. С головой уйдя в изнурительный труд, он не сходит со своей узкой тропинки, продвигаясь вперёд ценой тяжких и длительных усилий, ещё более равнодушный, чем когда-либо, ко всему, что непосредственно не затрагивает творчества или теоретических раздумий - его творчества, его раздумий; он творит в одиночку день за днём, ночь за ночью, влекомый единственной страстью, и на произведения Сёра ложится печать вечности, подобная той, которой фараоны отмечали возводимые ими в безмолвии пустынь пирамиды.
По материалам книги А.Перрюшо "Жизнь Сёра"./ Пер. с фр. Г.Генниса. - М.: ОАО Издательство "Радуга", 2001. - 184 с., с илл.
Книга на ОЗОНе***
Приблизительно с 1887 года Сёра начал делать зарисовки в парижских варьете. В результате считавшийся не слишком пристойным танец канкан стал темой одной из его работ. На полотне изображен ночной клуб "Японский диван", находившийся неподалеку от студии художника. В этом произведении звучит отчетливое эхо "Парада", где реальный зритель расположен чуть выше зрителей, присутствующих на картине, а главное событие происходит на приподнятой сцене. Сёра использовал танец, чтобы проиллюстрировать одну из своих "научных" теорий. Суть ее в том, что линия, проведенная под тем или иным углом, способна передавать совершенно определенную эмоцию. Так, например, направленные вверх линии выражают радость. В соответствии с этим, Сёра выстроил в "Канкане" целый ряд расположенных под разными углами линий, которые, по его мысли, должны были концентрированно выражать веселую атмосферу клуба.
Линии радости
1. Светлые участки окружены на картине темной рамкой, усиливающей ощущение глубины и единства пространства.
2. Веер танцовщицы повторяет угол наклона трости в руках сгорающего от вожделения зрителя, которая сама по себе является фаллическим символом.
3. Стилизованное выражение на лицах танцоров передано простыми наклонными штрихами, легко намечающими губы, усы и узкие щели глаз.
4. Флейта и гриф контрабаса написаны параллельно высоко поднятым ногам танцовщиц, что должно "удваивать" степень веселья.
5. Банты на туфлях танцовщиц направлены вверх - так же, как подолы их юбок и бретельки на плечах.
По материалам "Художественная галерея. Сёра", №20, 2005 г.
